На прием Лариса пришла без сына. Она съежилась в кресле так, как будто бы хотела, чтобы ее совсем не было видно. Заплаканное лицо, в руках целая упаковка бумажных носовых платочков. Было видно, что она настроена плакать весь сеанс. И такое бывает.

- У меня беда, - начала Лариса.

Выглядела Лариса так как будто бы потеряла близкого человека. Или, как минимум, кто-то неизлечимо болен.

- Я вижу, что произошло что-то очень серьезное, - начала я.
- Это мой сын, - Лариса начинает рыдать.

Лариса рыдает, а я делаю паузу. Потому что новая интервенция с моей стороны должна быть очень бережной. А как ее сделать такой, если я пока не понимаю, о чем идет речь…

- Ваш сын …, - приходится быть крайне осторожной, ведь совершенно непонятно, о чем идет речь.
- Он … он … хочет.

На этом месте мне точно становится легче. Мальчик жив и если он что-то хочет, то, вероятно, более-менее здоров.

- Он хочет что-то такое, о чем вам сложно сказать.
- Боже, мне стыдно и больно.
- Он хочет что-то такое, за что вам стыдно. Даже сказать стыдно.
- Он хочет стать девочкой.

Лариса замирает как будто сказала что-то такое, от чего я должна как минимум упасть в обморок. Но я не падаю.

- Лариса, расскажите, пожалуйста, поподробнее. Как зовут вашего сына, сколько ему лет, как и когда вы поняли, что он хочет стать девочкой.

Лариса начинает рассказывать о Мироне, о том, как они живут, как воспитывают сына.

Мирону шесть лет и примерно год назад прозвенел первый звоночек. Мирон сказал, что хочет стать девочкой. Первый раз родители не придали этому значения, но дальше начали происходить события, на которые родители уже не могли не реагировать. Например, Мирон попросил купить ему куклу, однажды Лариса застала его, примеряющим ее туфли и украшения, потом она заметила, что кто-то трогает ее косметику. В садике Мирон играет только с девочками, попросил бабушку научить его вязать и шить.

- Лариса, то, вы рассказываете, очень важно. Но не менее важно и то, как вы, взрослые,  реагировали на события, которые вы сейчас описали. Пожалуйста, расскажите об этом поподробнее.
- Ну мы обычно реагировали, нормально. Как все люди.
- Хорошо. Только дело в том, что мне сейчас важны детали. Вот, например, ситуация. когда Мирон попросил куклу. Что вы ему сказали? Что сказал папа Мирона? Купили ли куклу?
- Так. Он подошел ко мне в магазине и попросил купить ему куклу в коляске. Я сказала. Что эту покупку нужно обсудить с папой. Дома я сказала мужу, что Мирон просит куклу. Муж был недоволен, нахмурился и сказал, что негоже мальчику играть в игрушки для девочек. И предложил купить радиоуправляемый вертолет. Мирон обрадовался, они выбрали вертолет, заказали его в интернете.
- А если бы тогда  Мирон в магазине попросил купить ему машинку или пистолет, вы бы купили?
- Да, конечно.
- Понятно. А что за история с туфлями?
- Это ужасно. Я зашла в свою комнату и увидела Мирона перед зеркалом в моих туфлях.
- Так. Что вы ему сказали?
- Я сказала, что это мои вещи, что нельзя их трогать.
- И все, что вы сказали? – спрашиваю я.
- Нуууу, нет. Я еще сказала, что туфли на каблуках носят только девочки.
- Понятно. А что с вязанием и шитьем?
- Моя мама – рукодельница. Она и шьет, и вяжет, и вышивает, любит делать игрушки, разные украшения для дома, да и одежду шьет. И Мирон часто крутился около нее. Сначала мы как-то не обращали внимания на это, даже удобно было. Он почти все время проводил в комнате у бабушки, они что-то там мастерили. Но после истории с куклой, туфлями, косметикой муж встревожился и запретил Мирону заходить в комнату к бабушке. Поставил условие, что они могут общаться на кухне или в гостиной.
- А какие доводы привел папа Мирону?
- Он сказал сыну, что рукоделие – это женское занятие, а мирон мальчик, будущий мужчина. Ему нужно заниматься другими делами.
- Какими?
- Этого папа Мирону не сказал, видимо, мужскими.
- А сам папа готов этими делами заниматься с сыном?
- Не думаю, - Лариса грустно опускает голову, ему некогда.
- И, как я понимаю, после этого вы стали иногда слышать от Мирона слова о том, что он хочет стать девочкой?
- Да, это просто ужасно.
- Мы обязательно еще вернемся к этому желанию Мирона, но мне важно прояснить еще некоторые вещи. Мирон знает, чем женщины отличаются от мужчин?
- В смысле?
- Рассказывали ли вы сыну об отличиях между полами?
- Ээээ, ну он же еще маленький.
- Хорошо. То есть, о биологических различиях мальчик пока не знает. Но что он знает, как вы думаете? Чем все-таки отличаются мальчики и девочки, мужчины и женщины? Попробуйте сейчас ответить так, как ответил бы Мирон. Конечно, это не будет точный ответ Мирона, скорее, как вам кажется.
- Попробую. Мальчики носят короткие стрижки, а девочки – косички. У мальчиков брюки, а у девочек – платья. Мальчики любят играть в футбол и хоккей, а девочки в дочки-матери.
- Лариса, то, что вы сейчас говорите, похоже на реальные различия мужчин и женщин?

Лариса смущается.

- Но ведь Мирон маленький, я же не могу ему правду рассказать.
- Какую правду?
- Ну … про половые органы.
- Лариса, то, о чем вы рассказываете не единичная ситуация. Конечно, я не могу утверждать, что у Мирона нет гендерной дисфории. Но то, что я наблюдаю сейчас с ваших слов больше похоже на отсутствие информированности ребенка о реальных различиях между полами и, напротив, избыточном информировании о социальных, сконструированных различиях. О гендерном несоответствии можно говорить тогда, когда человек знает о различиях между мужчинами и женщинами и испытывает желание изменить свои первичные или вторичные половые признаки. Судя по той информации, которую я получила от вас, Мирон не знает, чем отличаются мужчины от женщин на самом деле. Но зато он отлично знает, какими должны быть мужчины и женщины, как должны выглядеть, чем заниматься. Моя первая гипотеза заключается в том, что Мирон хочет заниматься тем, что ему интересно, хочет играть в игры, которые ему интересны, хочет экспериментировать с одеждой. Но так как он знает, что все эти игры для девочек и женщин, то он демонстрирует желание быть девочкой. Конечно, это только гипотеза.
- Что же делать?
- Первое, что мы должны сделать, это рассказать мальчику о реальных различиях между мужчинами и женщинами. Также было бы хорошо, если бы вы перестали препятствовать играм и увлечениям мальчика. Кроме того, Мирону важно знать, что и мальчики, и девочки могут шить, готовить, играть в куклы. Мальчик должен понимать, что для того. Чтобы играть в куклы, ему не нужно становиться девочкой.
- Я не знаю, как это все устроить. Мне кажется, муж будет в бешенстве. Он очень опасается того, что Мирон может захотеть сменить пол.
- Сейчас точно не идет речь о смене пола.

Мы долго обсуждали с Ларисой план действий. Так как в семье были сложности и разговорами на темы, связанные с сексуальностью, то мы приняли решение, что Лариса даст Мирону книги, а потом ответит на его вопросы. Также мы решили, что Лариса поговорит с мужем.

***

На следующей неделе моим клиентом стал Мирон. В кабинет зашел миловидный живой мальчик с короткой стрижкой.

Я рассказала мирону о себе, сказала, что в моем кабинете мы можем поиграть, поговорить. Мирон согласился остаться. Лариса вышла.

Мирон вел себя как большинство вполне благополучных детей: он обошел кабинет по кругу, задал дежурный вопрос относительно некоторых игрушек: «А для чего это?» и вполне удовлетворился ответом, что иногда хочется поиграть в разные игры. На некоторое время Мирон задержался у кукольного домика. И сразу же отошел. Этот тот самый сигнал тела, на который нельзя было отреагировать.

- Похоже, тебя заинтересовал домик. Эта игрушка нравится многим  ребятам.
- Девочкам?
- И девочкам, и мальчикам.

Мирон смотрел на меня и молчал. Похоже, я была первым взрослым человеком в его жизни, который сказал что-то такое, за что его часто осуждали.

- Кукольный домик – классная игрушка. Есть девочки, которые обожают играть в куклы. И есть мальчики, которые любят играть в куклы. Поиграем?

Мирон недоверчиво смотрел на меня, сидящую около кукольного домика. Подошел, сел рядом и игра началась.

На второй встрече мы снова играли в куклы и в какой-то момент я смастерила бумажный самолет и сделала пилотом куклу-женщину.

- Это же работа для мужчин.
- Да, чаще пилоты – мужчины. Женщин совсем мало. Но представляешь, они есть.

Сеанс за сеансом мы работали с гендерными стереотипами. В наших играх и мужчины, и женщин были поварами и водителями самосвалов, ухаживали за детьми и строили дома, шили одежду и летали в космос.

И вот, наконец, настал тот момент, который я так долго готовила.

- А мальчики могут шить? – спросил Мирон.
- Конечно. Среди известных кутюрье много мужчин. А раньше было очень много мужчин-портных.
- А вязать?
- И вязать, конечно. Каждый человек может делать ту работу, которая ему нравится.
- А папа говорил, что это только для девочек, - тихо сказал Мирон.
- Знаешь, так уж сложилось, что женщины чаще шьют. Это стало привычным. И иногда что-то, что непривычно бросается в глаза и хочется сделать так как принято. Чтобы девочки шили, а мальчики играли в хоккей, например. Но ведь люди разные.

Мы долго разговаривали с Мироном. Это был непростой разговор. Ведь важно было сохранить авторитет папы, не разрушать отношения сына и отца. Мы обсуждали, чем отличаются мальчики и девочки. Да-да, мы говорили о том, что у мальчиков есть пенис и яички и именно это делает их мальчиками, а вовсе не то, что они любят готовить суп или вышивать крестиком. Мы говорили о том, что для того, чтобы учиться рукоделию не обязательно становиться девочкой.

***

А еще была встреча со взрослыми членами семьи. Папе пришлось непросто. Потому что ему пришлось принять то, что его сын интересуется не только видами деятельности, которые принято считать «мужскими», но и теми, которые принято считать «женскими». И это совершенно нормально.

После того как Мирон понял, что для того, чтобы заниматься тем, что ему интересно, не обязательно становиться девочкой, это желание у него исчезло.

(c) Ю.Гусева, психолог