Баланс «брать-давать» довольно непрост.

Маленькие дети (я сейчас говорю про детей преимущественного раннего возраста и отчасти младшего дошкольного возраста) весьма сложные создания с точки зрения взрослых. С одной стороны, они частенько (от)давать не очень любят. Это связано с тем, что для них «отдать на время» приравнивается к «отдать навсегда», т.е. потерять. Поэтому ребенок не хочет делиться тем, что боится потерять. С другой стороны, они порой очень легко раздают (дарят) свои игрушки, забывают их на площадке. Это касается тех вещей, которые они потерять не опасаются. Конечно, иногда бывает так, что легко отдав, через некоторое время ребенок вспоминает и сожалеет о своей щедрости. С кем не бывает, правда? Просто неожиданно ведь приобретает ценность, которой ранее не имела.

Такое поведение может казаться взрослым неразумным. Но если приглядеться, оно весьма похоже на поведение взрослого.  Многие взрослые легко делятся тем, что им не ценно, не значимо. Например, с легкостью отдадут кому-то какую-то вещь, которая уже не нужна самому. А вот с ценными вещами взрослые расстаются крайне тяжело.

Мы похожи на детей, правда?

И мы частенько учим детей делиться, учим отдавать. Только это обучение часто носит насильственный характер. Так, некоторые родители заставляют ребенка отдавать что-то, что ребенок не готов отдать. И при этом порой не разрешают дарить другим детям какие-то вещи, которые  самим взрослым кажутся ценными.

Вот такой парадокс получается. И вырастает из ребенка взрослый, который вроде бы знает, что нужно делиться, но умеет отдавать только то, что не жалко родителям. А потом и сами привыкают к этому паттерну: отдавать не слишком ценное.

А ведь уметь давать – это в первую очередь сделать это искренне, с удовольствием, думая о другом человеке.

«На тебе, боже, что мне негоже». Тамара.

Тамара пришла на консультацию, которую я называю «родительская консультация». Эти консультации нельзя назвать психотерапевтическими, как правило, это разовые встречи, на которых родители хотят обсудить свои отношения с детьми, свои переживания. Иногда такие встречи проводятся после семейных консультаций, иногда без них.

Тамара пришла ко мне не в первый раз, примерно раз в полгода мы с ней обсуждаем ее родительство: ее педагогические практики, вопросы поощрения и порицания, отношения с детьми и, конечно, переживания Тамары.

В этот раз Тамара пришла взволнованная. По ее словам, взволнованная от бессилия и несовершенства мира.

- А о чем вы сейчас, Тамара?
- Мне очень грустно, что мир столь несовершенен.

Я молчу и просто смотрю на Тамару. Смотрю даже не вопросительно, просто смотрю. Поддерживающе, если можно использовать это слово в данном случае. Тамара вполне осознанная мать, осознанный (или как иногда говорят психологи, продвинутый) клиент. Ей не нужны вопросы, ей нужна пауза, время, для того, чтобы понять, что с ней сейчас происходит.

- Мне очень хочется оградить детей от плохих, невежливых, грубых людей, которые их обижают. Но я понимаю, что это невозможно. Я же не могу сделать всех окружающих хорошими людьми. Я не могу изменить весь мир и сделать его идеальным.
- Да, это досадно.
- И мне очень грустно, грустно просто до слез. Понимаете, моего малыша, Макара, недавно сильно обидела соседская девочка[1]. Она уже большая, ей семь лет, Василиса ее зовут.
- Василиса так сильно обидела Макара? Похоже, она и вас сильно обидела?
- О, точно. Мне и за него обидно, и за себя.

Тамара напрягается, как будто начинает смотреть вглубь себя.

- Я обиделась на маленькую девочку? Это как-то странно.
- А что здесь странного?
- Ну правда, Юлия, меня уязвила какая-то соседская соплячка. Я пока ничего не понимаю, но чувствую, что я хочу вам рассказать, как это произошло. Можно?
- Конечно.
- Макар на днях подошел ко мне. О, боже, да, она меня так сильно задела, что я думала об этом несколько дней и еще к вам пришла. Ничего себе, я только сейчас это поняла! Это точно история не про сына, а про меня и мое отношение к этой девочке.

Тамара выглядит взволнованной еще больше.

- Так вот. Ситуация такая. Макар подошел ко мне и сказал, что он очень хочет порадовать Василису потому, что она его лучшая подруга и хочет подарить ей подарок. Мне было приятно, что у меня такой добрый, заботливый сын. Я сказала ему об этом, похвалила его, поцеловала. Он побежал выбирать подарок. Через пару минут он прибежал ко мне, держа в руках новую мягкую игрушку, говорящую обезьянку, которую мы недавно ему купили. Макар сказал, что Василиса недавно была у нас в гостях и Василисе очень понравилась обезьянка. Эта была довольно дорогая игрушка. И мне стало жалко ее отдавать.
- Вам стало жалко отдавать обезьянку, - говорю я, делая акцент на первом слове.
- Да, мне. – Тамара сжимает зубы. -  Мне стало жалко. И я сказала Макару, что это очень дорогая игрушка, слишком дорогая, чтобы ее дарить Василисе. И еще сказала, что мы сейчас вместе найдем для нее подарок. И мы нашли картинку, аппликацию, которую сын сделал в детском саду. Я сказала, что сын может подарить этот подарок Василисе. И он убежал. А через пять минут он снова прибежал с картинкой и в слезах. Макар сказал, что он подарил Василисе картинку, а она сказала: «А зачем мне это?». И не взяла. Он расстроился и вернулся домой. Мне было жалко сына, обидно за него. Я сказала ему, что Василиса невоспитанная девочка, что воспитанные люди умеют принимать подарки и уметь быть благодарными.
- А какие чувства у вас к Василисе?
- Я злюсь на нее.
- За что?
- За то, что она такая невоспитанная, за то, что она обидела моего сыночка. Он хотел сделать ей приятно, а она так некрасиво поступила.
- А как вы думаете, ситуация была бы такой же, если бы Макар подарил Василисе то, что изначально сам выбрал?
- Нет, конечно, хорошему подарку любой был бы рад!
- Вы тот подарок, который выбрал Макар называете хорошим, а тот, который в итоге был подарен, какой он для Василисы? Какой это подарок глазами ребенка? Как был вы его охарактеризовали?
- Разве это важно?
- А как вы думаете, это имеет значение?
- Этот подарок для ребенка, если честно, фуфло полное.
- Подарок – фуфло и Василиса отреагировала на него как на фуфло. И честно сказала об этом Макару.
- А если бы Макарка подарил свой подарок, то он бы получил в ответ положительные эмоции. Но ведь она поступила некрасиво. Воспитанные люди так не поступают.
- А дарить заведомо фуфло красиво. Так воспитанные люди поступают.

Тамара плачет.

- Тамара, о чем вы сейчас плачете?
- Скорее, о ком. Вспоминаю бабушку.  Она вечно дарила всем всякое фуфло и ожидала благодарности. У нее был сундук с барахлом. Вот реально, с барахлом.  И  каждый раз, когда нужно было кого-то одарить, она открывала сундук и выискивала что-то «подходящее». И дарила.
- Было ли вам легко благодарить бабушку?
- Ой, конечно же, нет. Я злилась на нее. Она вечно дарила какие-то старые, задрипаные вещи, пропахшие нафталином.

Тамара плачет. Потом успокаивается.

- Тамара, как вы думаете, о чем для вас эта история?
- О, это про многое для меня. Это про ожидания от других. Я реально жду какого-то определенного поведения от других, которое мне хочется получить. А сама веду себя так, как мне удобно. Ну как бабушка. Общаясь с другими, я далеко не всегда пытаюсь смотреть на мир их глазами, не пытаюсь понять, что они чувствуют. Макар маленький, а он умнее меня, он дал мне урок. Тот же подарок. Хочешь  одарить, сделать приятное – подумай о человеке, подумай о том, что он любит. А я хочу «малой кровью» получить одобрение. Чтобы и не делать ничего, и похвалу получить. Эта история про требования от мира, от других людей. Самое главное, что я для себя усвоила – это быть бережнее и внимательнее к сыну. У него мне есть чему поучиться.

На следующей встрече Тамара рассказала продолжение истории. Она пришла домой и поговорила с сыном. Она честно сказала ему, что была не права. Что пожалела обезьянку. А на самом деле Макар может дарить свои игрушки, если хочет, потому что это его вещи. И еще она сказала сыну, что он, выбирая подарок для подруги, хорошо подумал о том, какой подарок стоит дарить, а какой – нет. Еще Тамара сказала сыну, что он внимательный к другим, задумывается о том, что нравится другим. В итоге Макар взял обезьянку и подарил ее Василисе. Конечно, девочка приняла подарок. И искренняя радость на ее лице была подтверждением того, что Макар выбрал подарок верно.

[1] Макару на момент разговора было 4 года.

(c) Юлия Гусева, психолог